Георгий Гапон
Георгий Аполлонович Гапон
- Дата рождения
- 17 февраля 1870 года
- Место рождения
- село Белики,
Полтавская губерния,
Российская империя
- Место смерти
- Озерки, Санкт-Петербург
Санкт-Петербургская губерния,
Российская империя
- Гражданство
Российская империя
- Основные идеи
- тред-юнионизм, синдикализм[1]
- Род деятельности
- Рабочий лидер
- Образование
- Санкт-Петербургская духовная академия
- Вероисповедание
- православие
Георгий Гапон (1871—1906 г.г.) — священник Русской Православной церкви, политический и общественный деятель времен первой русской революции.
Краткий биографический очерк[править]
Родился в селе Беляки Кобелекского уезда Полтавской губернии в 1871 г. Отец будущего священника-революционера был волостным писарем, мать — простой крестьянкой. По окончании начальной школы мальчик был отправлена Полтавское духовное училище, где на него мог оказывать влияние преподаватель-«толстовец» Трегубов. В 15 лет Георгий поступил в духовную семинарию в Полтаве. Не его юношеский максимализм побуждал ere «начинать и бросать» в духе Толстого: он те бросал учебу, то требовал хорошей отметки, угрожая, по некоторым данным, самоубийством.(см.1, с. 8-10) Это закончилось тем, что из-за плохой аттестации 22-детний Георгий не мог поступить в Духовную академию, и вынужден был работать земским статистом.
Спустя некоторое время Гапон женился и под влиянием жены, а также под протекцией полтавского епископа. Иллариона, устроился работать священником Кладбищенской Церкви. Будучи хорошим оратором, молодой священник нашел себя в выступлениях перед прихожанами. Однако в 1898 г, era жена умерла, оставив Гапону двоих детей. И эмоциональный характер священника снова взял над ним верх: в тот же год, заручившись протекцией Иллариона и одной полтавской помещицы, он обер-прокурора Синода Победоносцева и ряда других чиновников права сдавать вступительные экзамены в Петербургскую духовную академию. Наконец, энергичный священник поступил. И снова стал «начинать и бросать». Помимо учёбы у него была работа. Сначала в миссии для рабочих, затем в Церкви Скорбящей Божьей Матери, потом в Ольгинском приюте Синего Креста -— всякий раз выдвигал идеи об улучшений положения рабочих, суть которых. сводилась к созданию общества взаимопомощи рабочих, независимого от Церкви.
Летом 1902 г. Гапон бросил учебу и уехал с бывшей воспитанницей Ольгинского приюта к себе домой, но затем остыл и, с помощью митрополита Антония смог восстановиться в Академии. В это же время чиновник особых поручений при департаменте полиции Михайлов познакомил Гапона с Зубатовым.. (Офицер царской полиции Зубатов был создателем организации рабочих профсоюзного типа, проводившей экономические забастовки под руководством и защитой полиции.) Последний заинтересовался социально-экономическими проповедями Гапона среди рабочих. Но Зубатову так и не удалось вовлечь этого священника в свою организацию: Гапону хотелось создать рабочее общество, независимое от полиции. Он общался с Зубатовым и его последователями, но, в то же время, оставался в стороне и, согласно некоторым данным, готовился перехватить у него инициативу (по воспоминаниям самого Гапона его друзья рабочие убедили его сформировать из их числа комитет для тайного руководства зубатовской организацией) (см.2 с.59). В августе 1903 г. после событий в Одессе, дискредитировавших Зубатова и его движение, Гапон взял инициативу в свои руки. Сначала он организовал чайную, затем на ее основании рабочий клуб, а в сентябре-ноябре 1903 г. был разработан устав Собрания русских фабрично-заводских рабочих, и после регистрации у градоначальника и утверждения устава министром внутренних дел Собрание разрослось по всему Петербургу (но не за его пределами). В конце 1904 г. в эту культурно-просветительскую организацию стали проникать крамольные настроения: отчасти по причине роста организации, отчасти благодаря вступлению в ее ряды сформировавшихся революционеров из рабочих (см.1, c.61-62).Также влияние оказало и поражение страны в русско-японской войне. Кроме того, Гапон общался с членами союза Освобождения в ноябре 1904 г. и с социал-демократами накануне «кровавого воскресенья». Таким образом, и Собрание, и его лидер уже глубоко интересовались политикой.
После неудачной попытки восстановить четырех своих членов на работу на Путиловском заводе, Гапон и его Собрание организовали забастовку путиловцев. За несколько дней (с 3 по 7 января) стачка охватила весь промышленный Петербург. Тем временем Гапон и его окружение составили петицию от рабочих к царю, которая содержала социально-экономические требования, требование созыва Учредительного Собрания и политической амнистии. 9 января священник организовал шествие рабочих к этой петицией к Зимнему дворцу. После расстрела войсками шествия, уведенный с места трагедий эсером Рутенбергом, Гапон ушел в подполье и при помощи социал-демократов (а по другим данным эсеров) и Горького скрылся за границу.
За границей священник-революционер, приобретший имидж борца за свободу, написал свою автобиографию, вступал ненадолго в партии социал-демократов, а затем эсеров. На деньги финской партии активного сопротивления, добивавшейся выхода Финляндии из состава Российской империи, был снаряжен корабль оружием для русских революционеров, который сел на мель на подступах к России и был взорван своей командой. Гапон принимал участие в этом мероприятии. Утверждается, но не доказано, что Гапон был испорчен революционной славой и вел аморальный образ жизни за границей (см.3, c.146).
После амнистии, объявленной манифестом 17 октября 1905 г., Гапон вернулся в Петербург в декабре 1905 г. Он восстановил свою организацию, но то ли по причине своего разочарования в политике, то ли под влиянием своего нестабильного и эмоционального характера и свойственного ему авантюризма вскоре оказался под контролем вице-директора департамента полиции Рачковского. Рачковскому было нужно, чтобы друг Гапона эсер Рутенберг стал полицейским информатором; взамен Рачковский обещал большие деньги бывшему священнику. Рутенберг, с которым Гапон связался в Москве в начале 1906 г., скоро понял, что от него ожидается, и заманил Гапона в ловушку. В дачном домике под Петербургом Рутенберг устроил беседу с Гапоном, в которой тот откровенно говорил о сотрудничестве с полицией за деньги, и слышавшие это рабочие, спрятанные в соседней комнате, убили своего развенчанного кумира. Это произошло 10 апреля 1906 г.
Гапон и Православная церковь[править]
А каково было отношение Православной Церкви к общественной деятельности подобного рода одного из своих священников? Почему руководство РПЦ позволило Гапону создать организацию, которая, в конце концов, оказалась в водовороте политической борьбы?
Надо сказать, что и Синод и митрополит отлично понимали, что прихожане РПЦ в целом не проводили различия между личной инициативой священника и деятельностью, на которую его уполномочила Церковь. И Синоду, и митрополиту было ясно, что Собрание Гапона может стать объектом влияния революционных партий, а это — риск скомпрометировать РПЦ или в глазах народа, или в глазах правительства.
Тем не менее, РПЦ закрывала глаза на деятельность Гапона. Это было связано с ее положением в Российской империи. Церковь была не независимой религиозней организацией, а частью государственного аппарата. Если бы РПЦ лишила Гапона сана, как только он взялся за создание своей организации рабочих, это вызвало бы недоумение народа и недовольство светской власти. Последней Гапон был нужен как более надежный противовес революционным агитаторам, чем полицейский полковник Зубатов.
Когда разворачивались события январской стачки и подготовки шествия к царю с петицией, митрополит хотел вызвать Гапона к себе для объяснений, но тот не пошел (см.2, c.87). И вообще, тогда уже ни светские, ни религиозные власти ничего не могли изменить.
По приказу Гапона (а по другой версии — по предложению рабочих) демонстранты взяли атрибуты для крестного хода в одной из церквей (см.2, c.95). Им пришлось брать принадлежности силой, вероятно из-за нежелания служителей той церкви вмешиваться в политическую борьбу и быть наказанными за это. Шествие приняло вид крестного хода не для того, чтобы произвести впечатление или усыпить бдительность военных и полиции и напасть на царя. Хоругви, иконы и портреты царя показывали преданность участников шествия монарху. Демонстранты желали усовершенствовать существующий строй в России, а не свергнуть монархию. (Подобно как Перестройка в СССР и «социализм с человеческим лицом» в Чехословакии начинались с целью усовершенствовать существующий строй для ускорения темпов строительства коммунизма)
Расстрел шествия вызвал общественный резонанс. В глазах народа это было не только убийство безоружных людей, но и религиозное кощунство. (Кстати, такие атеисты как социал-демократы использовали тот факт, что правительство «не останавливается перед поруганием икон» в агитации народа к вооруженному восстанию (см. 6)). Хотя РПЦ оставалась оплотом самодержавия все это время, среди петербургских рабочих могла иметь место «персонификация православия». РПЦ у них, возможно, ассоциировалась с Гапоном, и, поэтому на первых порах могли иметь место настроения типа борьбы за веру против царя. Но в целом революция 1905—1907 гг. прошла под политическими, а не религиозными лозунгами.
Можно сказать, что РПЦ породила гапоновское движение в том смысле, что Церковь начала ХХ века, будучи частью государства, не могла объединить верующих вокруг определенной идеологической концепции. Устойчивость ее положения в обществе была связана больше с силой традиций, чем с личными убеждениями прихожан. Анализируя положение РПЦ в начале ХХ века, религиовед С. И. Иваненко писал: «Русская Православная Церковь, имевшая долгие годы монополию на воспитание большей части Российской империи в религиозном духе, не смогла сформировать у народа иммунитет к идеологиям, основанным на политическом экстремизме» (см.7, с.73). Ссылаясь на «Историю русской культуры» П. Н. Милюкова, изданную в 1902 году, Иваненко делает вывод, что проблема коренилась в «обрядоверии», явлении при котором большинство православных придерживалось в большей мере обрядов и предписаний Церкви, чем нравственных и вероучительных аспектов самой сути христианства. (см.7, с.72-73)
Возможно поэтому Церковь не могла предотвратить или остановить не только шествие, организованное Гапоном, но также и еврейские погромы, которые совершались православными фундаменталистами. Поэтому она ничего не могла сделать, когда страну охватили революционные потрясения и православные стали по разные стороны баррикад.
Кстати, небезынтересен факт, что в рабочей петиции содержалось требование отделения Православной церкви от государства. Соглашаясь с этим пунктом, Г. А. Гапон, скорее всего, следовал духу требований своего времени, хотя он относился к той категории священников, которые не нуждались в государственной поддержке своего положения по причине своего личного авторитета.
После событий 9 января Г. А. Гапон был официально лишен сана, но не предан анафеме. Тем не менее, общественность продолжала рассматривать его как действующего, а не бывшего священнослужителя.
Платный агент полиции, революционер или провокатор?[править]
Все многочисленные трактовки этого вопроса сходятся в одном: Гапон не был ни платным осведомителем полиции, ни агентом революционных партий. Тем не менее, он имел связь, как с властями, так и с революционерами. Связь c властями выражалась в том, что он принимал протекций градоначальника и полиции, а в ходе событий декабря 1904 г.— января 1905 г. вел переговоры е властями от лица рабочих. Да и сама организация шествия с петицией к царю говорит о том, что Гапон до расстрела этой демонстрации выступал за сотрудничество и переговоры с властями, а не за свержение существовавшего строя.
А связь с политической оппозицией имела место лишь в ноябре 1904 г. и лишь в форме консультаций Гапона и его окружения с либералами и социалистами (см.2, c.73-74; 1, c.66). Когда либералы из Союза Освобождения склоняли его присоединиться к кампании петиций либеральной интеллигенции, Гапон решил составить рабочую петицию, тем самым подчеркивая независимость его организации от партии и движении (см.1, c.67-68).
Был ли Гапон марионеткой в руках рабочих или их вождем? Скорее всего, ни то, ни другое. Дело в том, что его авторитет среди рабочих был огромным, но его окружение — руководители отделений Собрания — составляли люди независимые и предприимчивые. Это были представители рабочей аристократии, некоторые из них — с партийным прошлым (см.1, c.38; 4, с.61). С самого начала их отношения с Гапоном были партнерскими: они были нужны Гапону, а Гапон был нужен им. В обстановке подъема политической активности Гапон как бы шел на уступки своим помощникам. Тем самым единство Собрания было сохранено, но произошел поворот этой организации на революционные рельсы, что также было в духе времени. Интересно, что один из большевиков в письме Ленину писал: «Теперь уже существует 11 отделов так называемого „Собрания русских фабричных рабочих“. Как и надо было ожидать, результаты этих собраний должны быть таковыми, какими они были и на юге» (см.5, c.221). Здесь этот неизвестный автор проводит историческую параллель с зубатовской рабочей организацией, члены которой в Одессе приняли участие в рабочих волнениях в 1903 г. Проницательный социал-демократ заметил, что большая организация рабочих может из лояльной властям превратиться в оппозиционную, как это уже было с организацией Зубатова.
К этому следует добавить, что Гапон не имел четких общественно-политических взглядов, зато был неплохим оратором. Все это позволяло ему лавировать между властями, политической оппозицией и рабочими. Он не только умел говорить то, что русский народ хотел услышать, но и делал это лучше многих других. В какой-то степени правомерна оценка, сделанная историком Ксенофонтовым, этого священника как авантюриста: он имел контакты и с революционерами и с властями, но при этом пытался остаться независимым. Авантюризм и красноречие Гапона помогли ему стать героем революции, но они же и погубили его в водовороте политической борьбы.
Цитаты[править]
Надо взять сырые факты во всей их сырости и чем они сырее, чем меньше замаскированы хвалительными или порицательными словами, тем больше мы имеем шансов уловить и понять живое явление, а не бесцветную фразу. Так поступает мыслящий историк.
Писарев Д. И. Мотивы русской драмы.
Когда меня спрашивают «Зачем Вы пишете о Гапоне?», я отвечаю «А что Вы знаете о нем?»
Ардамадский В. И. Перед штормом
См. также[править]
Источники[править]
- ↑ Рабочие. В защиту Гапона // Новая Русь. — СПб.: 1909. — № 8 (9 января). — С. 3.
Литература[править]
1. Ксенофонтов И. Н. Георгий Гапон: вымысел и правда. М., 1996
2. Гапон Г. А. История моей жизни. Ростов н/Д, 1990
3. Николаевский Б. Н. История одного предателя. М., 1991
4. Ардамадский В. И. Перед штормом (роман-хроника). М., 1989
5. Ленин В. И. Полное собрание сочинений, т. 9
6. К рабочим Моск. ком. Рос .Соц. Дем. Партии.//Хрестоматия по истории СССР. 1861—1917. М., 1990, с. 418
7. Иваненко С. И. О людях, никогда не расстающихся с Библией. М., 1999